Я стану Алиеной - Страница 29

Ближе к вечеру они выехали из леса и остановились, осматриваясь. Было еще довольно светло, но небо быстро затягивало, и воздух дышал сыростью. Погода портилась. По правую руку от них высился пологий широкий холм, увенчанный замковыми башнями, серыми и розовыми. Дальше к северу виднелись очертания гор. От замка по холму змеилась тропа, вливавшаяся в проезжую дорогу, как ручей в реку. Впрочем, река здесь тоже была — она огибала низину слева, а на ее берегу размещалась деревня, куда дорога, и вела.

— Почти, добрались, — заметил Вальтарий. Сейчас он размещался на повозке между своими «охранниками». — Это Файт, благодарение Господу. А вы, юноша, на Юге учились обращаться с оружием?

Вопрос адресовался к Селии. Впервые за весь день. Оливер насторожился. Но Селия и бровью не повела:

— Везде, где придется.

— А родом вы откуда?

Такое любопытство было крайне подозрительно, ведь Оливера он ни о чем подобном не спрашивал. Неужели Вальтарий что-то слышал о тримейнской еретичке… или вообще платный фискал?

— Из Тримейна.

Казалось, Вальтарий был вполне удовлетворен ответом.

— А, столица… там и вправду всего и всякого намешалось. А то я удивился. Арм — вроде северное имя, эрдское, а манера драться у вас совершенно южная… Я ведь езжу много, — пояснил он, — и обратил внимание: северянин в драке обычно прет со всей силой напролом, а южанин — нет, он ждет, пока противник откроется, только тогда бьет…

— Напролом, значит, — произнесла Селия тем вежливым тоном, который, как правило, отбивает всякую охоту к продолжению разговора.

— Что ж, едем дальше, — вступил Оливер и готов был уже снова тронуть с места, но торговец предостерегающе поднял руку:

— Э, нет. Вы, похоже, в деревню собираетесь направиться.

— Да, а вы разве нет?

— То-то и оно. Я не в деревню, я в замок Файт, мой компаньон должен там остановиться. Хотя… может, и вы за мной последуете? Вероятно, там примут образованных людей. Я, конечно, имел дело только с кастеляном, но думаю, у владельца замка есть книги…

— Нет, — твердо сказал Оливер.

Селия, склонив голову к плечу, в упор смотрела на торговца.

— Ладно, — сказал Вальтарий, — воля ваша, договор выполнен… не думайте, я сейчас расплачусь!

Он достал деньги, но протянул их не Селии, которая была к нему ближе, а Оливеру — вероятно, из естественной привычки расплачиваться со старшими.

— А здесь мы и простимся. До свидания, молодые люди. Желаю вам найти то, что ищете.

— Вам — того же, — отозвался Оливер.

И Вальтарий покатил прочь от своих недавних провожатых, а они потрусили вниз, к деревне. Оливер отсчитал пять монет и протянул их Селии:

— Вот тебе наши честно заработанные деньги. И попрошайничать не пришлось.

— Угу. Ибо учат мудрецы, что подавать милостыню почетно, но принимать ее — позорно.

— Где ты такого наслушалась?

— Читала.

— Как-то не по-христиански звучит.

— Обижаешь. Комментарий к Талмуду, да еще в переводе с арабского.

— Твой учитель был философ? — осмелился спросить Оливер, после той вспышки ярости в предгорьях не рисковавший расспрашивать ее о прошлом.

На что она ответила только:

— Он был сволочь. Но книг у него было много, и самых разных. Более разнообразных, чем ты можешь представить. Но кое-чего у него не было. «Вальтарий, мощный дланью», умереть мне на этом месте!

— Зря смеешься, такая поэма в самом деле есть. А тебя тоже насторожил этот Вальтарий?

— Он — наблюдательный мужик. Но он не фискал, если ты это хотел спросить. По-моему, за ним самим не все чисто.

— Не стану спорить. — Возразить и вправду было нечего. Но попытку поговорить о себе Селия на сей раз вежливо отвела. — Знаешь, давай-ка поторопимся. У меня такое чувство, что скоро будет дождь.

Дождь и в самом деле пошел вскоре после их прибытия в деревню. Но ни беженцы, ни солдаты — тут Вальтарий был прав — в Файт еще не добрались. Поэтому на здешнем постоялом дворе они оказались единственными посетителями и приняты были радостно. Здешний трактирщик был не без претензий — у его заведения даже вывеска имелась, изображавшая сильно оголодавшего гуся, хотя по замыслу маляра это, очевидно, был явлен лебедь. Похоже, подумал Оливер, он начинает перенимать цинические воззрения Селии на возвышенную символику, вроде определения единорога единорылом… или рогоносцем.

Итак ливень им был не помеха, у них была крыша над головой, тепло и ужин, состоявший из лукового супа и тушеной баранины с морковью. Относительно вкуса Оливер вынужден был признать, что Селия даже в походных условиях готовила лучше. Но привередничать не было смысла, к тому же еда была горячая и сытная. Когда они запили все это горьким местным пивом, уже совсем стемнело. Оставалось только ложиться. Им отвели комнату наверху — их всего-то на постоялом дворе было три. Поднимаясь по лестнице, Оливер чувствовал, как на него наваливается усталость. Уж казалось, с чего бы? Но, видимо, душевное напряжение последних дней давало знать себя. Селия, следовавшая за ним, заперла дверь, стащила с единственной постели одеяло и подушку, бросила их на пол и расположилась у порога, буркнув в назидание: «А ты устраивайся как хочешь».

Несомненно, он должен был возразить. Но глаза уже слипались, и голова была как в тумане. Он вытянулся на огромной постели и уснул.

В Файте они застряли на целые сутки. Несмотря на распространенное мнение, будто сильный дождь не бывает длинным, он стоял стеной, и продолжать путь не было никакой возможности.

Селия спросила у Оливера его карту, перо и чернильницу и сидела за столом в зале, вперившись в исчерканный лист пергамента, что-то мычала себе под нос, ставила на карте какие-то пометки. Оливеру делать было нечего. Он как следует умылся и впервые за долгое время побрился — при их поспешной ретираде из горной долины он этого сделать не успел. Постоял под навесом, посетил конюшню, вернулся. Затем хозяин, оттащив на кухню, где мытарилась то ли жена его, то ли дочь — за слоем жира и грязи разобрать было невозможно, — корзину репы, принялся расспрашивать его, не грозит ли Файту нашествие беженцев. Оливер отвечал в том смысле, что нашествие вряд ли грозит, а вот отдельные путники подойти вполне могут, так же как и патрули солдат, и если покуда не подошли, так это, видимо, из-за дождя. Затем он сам спросил хозяина о том, каковы здесь в округе дороги и селения.